Не пишется...

Не пишется.

Ныряется в осень уютно как ногой в тапочек из овчины. Вкусно дышится, под дождь попадается и по вечерам в парке мерзнется, а потом так сладко спится под теплым и тяжелым одеялом… глаза радуются яркому разноцветью бабьего/индейского лета.

Но не пишется.

Думается о разных штуках: о методе системных расстановок Берта Хеллингера, о том, был ли Одиссей рыжим и отчего он симпатичнее всех остальных персонажей Древней Греции, о том, каково стать просветленным и как это: жить без побед и поражений, удач и невезения, счастья и несчастья… ведь просветление – это не только побег от несчастья, но и выход за пределы радости… где все иначе… думается о том, что армия – это современный вариант бегства от жизни наподобие монастыря… думается о кошках, людях, крокодилах и метеоритах… даже о работе…

Но не пишется.

Читается об Одиссее, о поэтах, об отличии имен собственных от нарицательных и об особенностях их происхождения… читаются стихи и фантастика, Сага о Форсайтах и Генри Лайон Олди.

Но не пишется.

Цветы уже неделю стоят в вазочке и все как свежие и каждый день радуют. Покупаются фрукты, летние и зимние, вкусные, разноцветные, душистые, все вперемешку. Готовятся ужины и обеды, суп из собственноручно собранных грибов и курица под сметанным соусом, салат оливье и бутерброды с творожным сыром на хлебцах. Кот налопался куриной печенки и дрыхнет счастливый, что-то рассказывая во сне…

Но не пишется.

Мне странно.

Когда я бывала счастлива, я выбрасывала тонны слов, чтобы всем рассказать, как я счастлива. И я использовала вереницы слов как бинты, когда бывала серьезно ранена. Я заматывала лопнувшую жизнь в целительные тексты. Я писала, когда я была взаимно влюблена. И в периоды отшельничества и одиночества. Когда жизнь завораживала меня, и когда было скучно так, что хоть вешайся. Когда хотелось летать и когда хотелось лечь лицом вниз. Что бы ни случалось, я всегда писала слова… Вся моя жизнь плавно перетекала в строчки слов.

«… я бегу с работы и вот думаю… я чувствую такую огромную благодарность… я помню поворот головы, улыбку… если бы у нас было счастливое право ссориться с тобой… а респондент говорит… и сегодня... ах если бы у меня было допросное платье… я бегу на работу и вот думаю… мы сегодня на работе вспоминали… и я вот думаю… и как я люблю, когда… сегодня в метро увидела... вспомнила старое стихотворение… и бегу через парк и вот думаю… а еще…»

А теперь не пишется.

Что случилось? Если и правда по Фрейду творчество – это сублимация реальных страстей, то… Но – ведь я писала, когда была влюблена… Или, может быть, пора, наконец, начать жить что-то более реальное, чем жизнь из слов… Не знаю. Это не депрессия. Не осень (я люблю осень). Не пустота в голове. Это просто… не пишется. Я не знаю, что это и что зреет внутри меня и к чему приведет. Возможно, я просто возьму себя в руки и начну писать

о методе системных расстановок
о рыжеволосом Одиссее
о работе
о пути дзен или дао
о стихах и рецептах и книгах
и вот эти рассуждалки, в которые выливаются бесконечные «бегу через парк и вот думаю…»

Но пока что … не пишется… И я не знаю причины, но это не плохо и не хорошо. Просто – сейчас так. Непривычно. Очень тихо.