Судя по тому, как он начинается, нас ждет очень необычный год. В частности, я, всегда работавшая очень много, не припомню такого сумасшедшего начала – когда с первых минут на работе закручивается вихрь срочных дел, документов, слов, звонков. Иностранцы, вышедшие на работу кто второго, кто третьего, набросились как голодные лисицы. Они забросали меня такими длинными письмами на английском, что я всерьез собиралась ответить им примерно так: «Простите, дорогая, но у меня с детства забавная фобия – я боюсь длинных писем. При виде длинного письма я с криком уничтожаю его и прячусь под стол». (те, кто знает, какие письма я сама пишу, особенно легко поверят в мою боязнь длинных писем J)
Но вообще-то я не о том хочу рассказать.
Итак, около часа назад я очнулась в метро по пути домой. Первая часть пути куда-то пропала, видимо, ее я проехала в бессознательном состоянии. Замечу в скобках, что автопилот – прекрасная вещь!
А заставили меня очнуться звуки то ли очень громкого разговора, то ли не очень выразительного крика. Я посмотрела – в моем вагоне, по диагонали от меня сидели четверо молодых людей, лет по 25. Все они были пьяны, все в шарфах спартаковских болельщиков. Простые лица, пустые глаза. Все более или менее поочередно что-то орали кому-то, кого я не видела. А впрочем, почти сразу я его почуяла. Запах – не самый ужасный, не тот, от которого вымирает полвагона, но тем не менее… бомж. Тут же он и появился в поле моего зрения, довольно шустро продвигаясь по вагону в мою сторону. Он прошел мимо меня (сейчас рядом со мной лежит разрезанное напополам яблоко, так вы представить себе не можете, с каким удовольствием я чувствую его запах). И ушел чуть дальше.
Но молодые люди не унимались и что-то вполне веселое кричали ему вслед. Я даже спросонья не успела понять, что именно они ему говорили. Бомж повернулся к ним и тоже весело и доброжелательно закричал в ответ: «Ребята, да вы что не понимаете, да я тоже молодым был! Я тоже за Спартак болел! Я был – как вы, точно таким!!!»
Тут поезд остановился, двери открылись и бомжа куда-то унесло. На радость людям.
Я медленно повернула голову и посмотрела на молодых людей. Мне показалось, что после крика бомжа они должны бы были ошарашено замереть и посмотреть на себя, друг на друга… Мне казалось, что они должны испытать ужас и растерянность. Или хотя бы помолчать. Но нет, они продолжали весело и громко болтать, их лица были по прежнему просты, а глаза – пусты… Они не услышали отзвука прорицания в крике бомжа, не услышали звона того самого колокола…
А я вот стала думать: ну хорошо, они не понимают, что увидели живую версию своего будущего. Не понимают, что их жизнь пуста и беспросветна. Ну вот один из них в светло-зеленой куртке, на шее красно-белый шарф и в руках держит бутылку Кока-Колы – он радостно смеется, на его пальце обручальное кольцо – он что, не живет? Он живет не так?
И я вернулась к своей давней мысли, давнему вопросу: Как надо жить, чтобы потом не сказать себе: «Я просрал свою жизнь»? Что надо делать? В чем ценность и смысл отпущенного нам времени и как понять – живем мы или просто дотягиваем день до вечера, месяц до зарплаты, год до лета, а жизнь – до смерти?
Нужно что-то сделать? Что? Увеличить количество вещей, которых и так на Земле, возможно, многовато? Произвести ребенка, вступив в бессмысленный цикл воспроизводства – а он зачем будет жить? Или просто делать, что можешь, и радоваться тому, что есть? (Ну так вот эти пьяные мужчины и радуются – и что?)
Я не знаю ответа на этот вопрос. Но мне кажется правильным иногда снова и снова задавать его себе.
 |
| это не та кошка, но похожая |
И еще… не так давно я вышла на сайт питомника брошенных-найденных животных. Читать истории питомцев почти невозможно. Не буду драть душу себе и вам. Но вот, как пример: молодая кошечка, хорошенькая до невозможности. Еще почти котенок. Нуждается в лечении, поскольку перенесла сложную операцию: удалили две пули. Я представляю себе кого-то, кто в пьяном угаре палит по испуганному, пытающемуся удрать, спрятаться котенку.
И мне иногда кажется, что правы буддисты. Какую бы жизнь я ни вела, как бы честно ни работала, сколько любви ни отдавала бы людям – я не могу чувствовать себя хорошей – пока существо одной со мной породы стреляет по кошке. Я не могу считать свое посмертное будущее обеспеченным – даже покайся я сейчас, воцерквись, начни соблюдать праздники и посты – пока пьяные парни с пустыми глазами смеются над бомжем. Пока есть этот самый бомж, просравший свою жизнь – и моя не может быть полностью осуществленной. Я не могу этого объяснить, но я иногда чувствую свою сопричастность всему человечеству с его мыслями, любовями и преступлениями.
Буддисты ведь тоже считают, что не может ни одно существо быть полностью свободным, пока все живое не пройдет через бесчисленное множество перерождений. И только все вместе, воссоединившись, мы можем уйти обратно и стать частью Того, чем были до того, как рассыпаться на мелкие осколки…
Хотя не так уж это и плохо. Снова вернуться сюда. Снова увидеть и, не вспомнив, не узнав, полюбить тех же людей. Только в других сочетаниях, наверное. Снова попробовать научиться чему-то важному. Снова решить свои задачи, только теперь посложнее, на другом уровне. Интересно же.
И иногда я думаю, что есть люди, которых я так люблю, что и не соглашусь уйти хоть в рай, хоть в нирвану - без них. Я не только не могу уйти самостоятельно, но и не согласна идти в одиночку.
И еще. Иногда мне кажется, что самое важное – это не то, что ты делаешь и не то, что ты думаешь. А то, в каком ты при этом состоянии. Вот мы ехали на днях по ночной Москве. Медленно. Падал снег. Москва была красивая, зимняя, невероятно тихая… Было такое правильное состояние, что не возникало вопросов о смысле жизни – в тот момент он был очевиден, мы сами, и эти яблони возле МГУ, и церкви в Замоскворечье, и снег, летевший на лобовое стекло… это все и было смыслом, искрой, духом, необходимой частью мироздания… и один за другим зажигались перед нами зеленые светофоры…
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе» Джон Донн
Комментариев нет:
Отправить комментарий