Невидимки

Уже давно дочитала дневник Нагибина, оставивший противоречивое ощущение. Он такой странный человек, имевший так много, живший настолько взахлеб и при этом непрерывно изводивший себя – доказывая, что у него все плохо, что ему чего-то не дали-не додали, что окружающие мерзки и подлы. Зачем? И только в самые последние годы у него в этих непрерывных причитаниях о гадости человеческого мира (природу он искренне любил, особенно собак) – вдруг появляется какая-то сложная, неявная нотка – а вдруг все не так? Умирает друг, и оказывается, что он был другом всю жизнь и был хорошим и милым человеком, женщина, о которой Н. был уверен, что «она-то уж не упустит своего» - отдает весь гонорар за фильм другим людям, приходит в гости человек, который радуется жизни и любит всех вокруг – так глупо, с точки зрения Н., так слепо, с его же точки зрения, так … счастливо и легко… И начинает вспыхивать подозрение, не оформившееся в мысль – «А вдруг можно как-то иначе?»

Очень, очень жаль, что он ушел, так и не научившись просто любить людей и доверять им. Так и не научился радоваться. Очень жаль, что последние слова дневника проникнуты разочарованием и злобой. Он был глубоким и сложным человеком. И очень, очень талантливым. Мне почему-то очень жаль…

Но я не про то хотела.

Вот как хорошо и как верно он подметил:

«Наши бездарные, прозрачно-пустые писатели закутываются в чины и звания, как уэллсовский невидимка в тряпье и бинты, чтобы стать видимым. Похоже, что они не верят в реальность своего существования и хотят убедить и самих себя, и окружающих в том, что они есть. Отсюда такое болезненное отношение баловня судьбы Михалкова к премиям. Медали должны облечь его тело, как кольчуга, тогда он будет всем виден, тогда он материален. В зеркале вечности наши писатели не отражаются, как вурдалаки в обычных зеркалах»

А? Как потрясающе хорошо сказано!!

Но я вот думаю.

Я тоже неоднократно замечала, что чем меньше человек представляет из себя, тем больше его стремление к внешнему признанию. Если кто-то настойчиво требует «я-этого-достоен» - ну, скорее всего, он или на самом деле или в своих глазах прозрачноватен (уж извините за термин). Если человек действительно стоит чего-то как профессионал – ему всегда интереснее заниматься делом, а не выбивать лбом стенку, за которой призы.

И вообще, чем больше всего человек накручивает на себя извне, чем сильнее старается произвести впечатление – какое угодно – тем очевиднее пустота внутри.

К сожалению, самое сильное впечатление производят люди, которые как раз ничего такого не требуют… Люди, внутри у которых горит огонь – сам по себе. И вот они вроде и одеваются совершенно обычно. И говорят тихо и не слишком много. И вообще предпочитают делом заняться. А черт их знает почему, окружающим становится  ясно – что именно этот человек крут. И сразу они ужасно завидуют и опять пытаются произвести впечатление «и я, и я крутой!» - и все не так.

Но если копнуть глубже. Мы все используем что-то, чтобы стать видимыми для других. Мы все невидимки – кто по-настоящему может понять тебя, если ты и сам себя не очень-то понимаешь? Кто действительно ВИДИТ тебя – видит ТЕБЯ?

Не то, что как ты одеваешься, как ты ведешь себя, какие побрякушки-должности навешала на тебя твоя карьера и судьба. Не то, что ты говоришь. Не то, как выглядишь. ТЕБЯ НАСТОЯЩЕГО никто не видит и даже ты сам.

Что говорить о зеркалах вечности, когда в глазах друг друга-то мы не отражаемся.

Моя подруга Яна написала как-то, как поражает ее удивительное количество открытий, которое может сделать человек – просто взглянув на другого человека чуть глубже. И это правда.

Сколько раз мир переворачивался в моих глазах, когда вроде бы хорошо знакомый и не слишком интересный человек вдруг оказывался потрясающей Марианской впадиной – открывая глубину, которую и не измеришь.

Очень хорошо называется, кстати, глубочайшая точка Марианской впадины (если кто не знает, это самое глубокое место на Земле, странный желоб в глубинах Тихого океана, примерно на уровне Индонезии – где-то между Австралией и Японией). Так вот, то самое глубокое место называется «Глубина Челленджера» - если бы ее вывернуть наизнанку, она была бы выше самой высокой из гор на Земле. Челленджер – это английский корабль, который первым попытался исследовать Марианскую впадину, еще в 19 веке. Но дело не в этом – challenge – это сложное и многозначное слово, ближе всего перевод – «вызов». Поэтому очень здорово, что именно самая глубокая и до сих пор не исследованная как следует точка на земном шаре называется «глубиной, бросающей вызов»

Но я не знаю, не могу сказать, что каждый из нас – точка Челленджера. С одной стороны – да. Только начни погружение, сколько там ожидает чудес, сколько морских чудовищ. А с другой – мы вроде и не бросаем вызов. Наши чудовища плавают в глубине, не освещаемые светом фонариков.

Как все интересно устроено. Обладая реальной глубиной, люди ведутся на внешние побрякушки на все эти «я этого достоин», «почему ты со мной так разговариваешь?!» и всякое такое…

В последнее время я часто задаю себе вопрос: «Кто я на самом деле? Зачем я пришла сюда? Где мое, именно мое место?» Мне представляется – я уже говорила об этом и прошу прощения у тех, кто услышит не впервые – мне представляется лес, и камень, нагретый солнцем, на полянке, куда проникают полосочки солнечных лучей сквозь ветви деревьев. Сесть на этот камень и знать, что это – мое настоящее место. И что пока я сижу на нем, все будет в порядке…

И еще я стала часто спрашивать себя: «Как бы ты поступила, если бы ничего не боялась?» Если бы я жила так, как будто не было ни негативного опыта, ни потерь, ни вот этого «умей объективно оценивать реальность – ты же видишь, сколько здесь проблем». Если бы не было постоянной мысли, что надо не просто соломки подстелить, но и вовсе на высоту не забираться… Не раскидывать руки – не просто, чтобы не получить поддых, но и чтобы не взлететь случайно. Соломки-то нет.

А впрочем, это меня уже в другую песню занесло.

Посмотрим, как оно все будет.

Но не будем забывать все же – если встречается на нашем пути человек, обвешанный пафосом, медалями и требованиями уважения к себе – значит, это настоящий невидимка и под медалями и парчой может быть – ничего и нет? Чем сильнее требование уважения и признания извне – тем мельче глубина Челленджера…

Хотя тот же Михалков, походя пнутый Нагибиным, когда-то снял несколько гениальных фильмов. За «Свой среди чужих» и «Пьесу для механического пианино» я кому угодно голову отгрызу. А поди ж ты.

Нет, все-таки как восхитительно сложно жизнь устроена, и как мы никогда ее не поймем! Недаром люди, случайно просветлевшие (бывает такое) – без должной подготовки на протяжении нескольких жизней – сходят с ума или умирают. Жизнь – это такая Бездна Челленджера, что нам никогда не будет скучно! Я думаю, что не могут ничего не стоить существа, заброшенные в такую кашу. И это замечательно.