о сарказме

Подруга дала мне книгу итальянской писательницы, больше похожую на опубликованный блог – она пишет очень живо, очень иронично и вся книга состоит из маленьких рассуждалок и рассказиков. О том, как глупы мужчины и как подолгу они сидят в туалетах. Как мерзко начинают выглядеть женщины, когда они стареют. Как глупы ее подруги и несносны их приятели.

Другая подруга предложила почитать другую книгу – о том, что все, работающие в офисе, по сути своей – стадо обезьян. Тоже живо написано. Тоже с юмором. Как они вываляются в грязи и ненавидят друг друга.

Сейчас вообще модно писать такие вот смешные книжки, кажется.

Я думаю о своих коллегах. О каждом из них я могу что-то рассказать – кто он или она, какой человек, что любит и чего пытается избежать. Я вижу перед собой их живые, умные, славные лица.

Я думаю о мужчинах, которых я любила. По разному все складывалось, но в общем я могу повторить слова Агаты Кристи: «Спасибо тебе, Господи, за мою хорошую жизнь и за всю любовь, что была мне дарована».

Я знала и знаю людей поумнее и поглупее. Веселых и серьезных. Эмоциональных и прячущих все глубоко в себе. Знала людей, с которыми была бы счастлива общаться и дружить всегда, каждый день – а кто-то пролетел мимолетно и я уже не помню имен, не помню лиц.

Все эти люди – живые люди. С живой душой. Они кого-то любят, они чувствуют себя счастливыми и несчастными, они чего-то страстно хотят и чего-то боятся. Хорошие или плохие, но они живые и им бывает тепло, а бывает больно.

Бродский как-то удивленно заметил, что сейчас стало так много сарказма в литературе, в то время как основное ее предназначение, особенно в жестокие времена – сострадание. И я тоже не могу читать книгу, если под иронией, сарказмом, чем угодно там не спрятана любовь и нежность к людям. Вот честно, это очень чувствуется – иногда уж так зло и смешно автор пишет, а все равно чувствуется, что он этих нелепых и смешных людей – любит. Тогда смешно. Иначе – неприятно.

Скажи мне, итальянка Лучана – если твой бойфренд такой смешной и неприятный ублюдок, зачем ты живешь с ним? Он просто дает тебе повод поиздеваться и опубликовать это? Ну так будь благодарна и ему, и своим дурам-подругам хотя бы за это. Ты же на них деньги зарабатываешь.

Зачем ты впустила в свой дом этого мужчину? Если ты видишь только его пузо, кальсоны, идиотские привычки?

Или ты, писатель, написавший об обезьянах? Неужели ни один из твоих коллег никогда не был тебе симпатичен? Ни одна девушка никогда не улыбнулась благодарно во время деловой встречи? Неужели вы никогда не говорили о чем-то интересном и важном – по-человечески важном, а не о бизнес-планах? Почему ты чувствуешь такое свое огромное превосходство над людьми, которые выбрали существовать в социальной системе? Там ведь есть ужасно интересные и сложные, между прочим, вещи. Тебе, может, просто не хватило силы, профессионализма, умения, знания языка или ответственности – и ты убежал, а по дороге обозвал всех этих людей – грязными обезьянами. На всякий случай.

Я не хотела бы делать какие-то общие выводы. Я вижу, что симпатичные мне, умные и милые люди читают эти книги и смеются. А у меня вот такое чувство юмора, может, немного покореженное своей и чужой болью – мне смешно только то, где есть человеческое чувство. Любовь и сострадание. Слава Богу, на мой век таких книг хватит.

Да и не только книг – простенькие сериалы «Клиника» или «Теория большого взрыва» - смешные, но они полны симпатии к нелепым, но живым людям. А наши Интерны были этого, по-моему, лишены. Я впрочем, их только немножко смотрела.

Когда я общаюсь с человеком, я вижу в нем то, какой он на самом деле. Я, кстати, люблю смешных людей. Я сама смешной человек. И это замечательно, по-моему. А что с чувством юмора проблемы, это ничего.

Зато в моей жизни так много чудесных людей, дружбой с которыми я горжусь. Умных, добрых, свободных. Это мой мир и мне он нравится. Тут, кстати, можно вспомнить и то, что я уже писала об отражениях.

А тем, у кого бойфренд – козел, подруги – дуры, а сослуживцы – грязные обезьяны – уже очень не повезло с миром. И никакое чувство юмора им не поможет, будь оно хоть в сто раз лучше моего.