Летчик Слава Кузнецов ничего такого предварительно не замышлял. Просто и так выдались трудноватые дни, с подготовкой к параду: попробуй-ка тяжелый и очень быстрый военный самолет провести в центре огромного города ровно в назначенную секунду. Да еще и видимость была с утра плоховата, впервые такое в день парада.
Накануне Слава звонил матери, та жила под Астраханью и голос у нее был преувеличенно бодрый, как всегда, когда она не хотела расстраивать сына – но все-таки, подсознательно, выбирала такой тон, чтобы он встревожился и выбрался ее навестить. «Лады, мать, приеду после парада», грубовато пообещал Кузнецов, понимая, что матери, скорее всего, нужны деньги (и еще дай Бог, чтобы по хозяйству, а вдруг со здоровьем что?) Денег было совсем мало.
Вечером перед сном Слава влез в фейсбук, долго читал, потом не мог заснуть. Все было странно в этом году. Уличные бои, аресты девушек с умными лицами в нарядных платьях, боевые действия чуть ли не в песочнице. И все время лез в голову хмырь с узким лицом, который наставил лайков бывшей девушке Славы, да еще и невнятное что-то написал в комментариях, намекая на грядущую совместную поездку. Девушка была совершенно бывшая, но Славе Кузнецову все равно стало гнусно и как-то пусто. Впрочем, писатели, которых он проходил в школе, уверяли, что это нормальное состояние души для русского мужчины.
И когда он увидел перед собой прекрасную Красную площадь, вдруг все прочитанное, увиденное, и хмырь с узким лицом, и деньги, три раза считанные, но не прибавившиеся, и та девочка в платьице, с запрокинутым лицом, над очками которой занес свою руку омоновец с совершенно каким-то нечеловеческим оскалом... Ну, в общем, наложилось все на душевную хмарь Кузнецова и с криком «Бля! Суки!!» он направил самолет прямо на Мавзолей. В последний свой момент Слава ощутил восторг и головокружительную нежность к жизни, после чего он вознесся на небеса, и ни одной души из тех, что стояли на Мавзолее, с ним рядом не было. То ли утащили их в противоположном направлении, туда, где жарковато, согласно преданию. То ли у этих тел вовсе не было душ, задолго до Мавзолея удачно проданных либо променянных. Слава медленно летел вверх в небесном сиянии и улыбался, понимая, что теперь все будет хорошо, все правда, Слава Богу, беспокоиться больше не о чем.
Зато внизу было беспокойно. Мало того, что Кузнецов выбрал для своего дебюта в качестве камикадзе момент, когда на трибуне было больше всего народа – так вышло, что именно тогда к Президенту подошли поздороваться несколько весьма значимых лиц. Так еще – уж это точно было совпадением, именно в этот момент случился роковой инсульт у одного из малоизвестных широкой публике, но весьма влиятельных финансовых лиц. Лицо это было как раз из тех, кто направлял финансовые потоки, и собственно, вновь выбранный Президент был его идеей – ему было удобно так работать.
Его ближайший помощник и правая рука, слушал новости на автобане в Швейцарии. Рука правой руки дрогнула в момент, когда он осознал, что народный вопль, раздавшийся на Красной (в тот момент реально кроваво-красной) площади сразу после чудовищного грохота – был не воплем ужаса, а воплем восторга. Рука, как было сказано, дрогнула, он вылетел на встречку, попытался увернуться от фуры, слетел в кювет и здесь был навеки остановлен бетонным ограждением мусорного бака. Последней мыслью правой руки была: «Ну какого хуя они устанавливают мусорки на автобане» после чего он также сгинул в небытие.
Итак, уже через полчаса Россия обнаружила, что ни одного из ее правителей – ни всенародно избранных, ни каких еще – практически нет. Все осложняла одномоментность событий, явно намекавшая на Кару Божью. Это сильно препятствовало дальнейшим действиям Единой России, от которой в направлении ближайших монастырей начал с колоссальной скоростью отваливаться именно тот пласт, который должен был обеспечивать победу на выборах. Все почему-то предпочли замаливать прежние грехи, а не накапливать новые. Ну после такого-то.
Чуров был абсолютно готов работать и в этих сложнейших условиях – он был профессионалом и не придавал значения суевериям. В конце концов, в запасе были еще пара вполне живых кандидатов, которым он мог обеспечить победу на выборах. Ему даже стало интересно.
Но тут случилось уж совсем глупость. Когда Чуров спешно пил утренний чай (кофе он старался избегать, хотя и любил) на его кухне разразилась небольшая авария. Тяжеленная красного дерева полка (уникальное произведение искусства, подаренное Чурову приехавшим из Центральной Африки коллегой) – вдруг издала невнятный стонущий звук и начала падать прямо ему на лысину. Чуров успел среагировать, подставил руки, и выскочил из-под рушившейся полки в последний момент. К сожалению, ребро полки успело съездить ему по голове справа, а слева – совершенно симметрично – грохнула стоявшая на полке ваза в стиле Гжель. Удары были настолько сильны, что с каждой стороны головы у Чурова оказались две огромные шишки, ярко-багровые и странной формы. Шишки отказывались проходить, не помогли ни лед, ни мази, ни иглоукалывания. Даже цинику Чурову было понятно, что быть председателем избирательной комиссии человеку с рогами никак невозможно, и он, скрепя сердце, удалился залечивать голову.
После этого народ возликовал и профилактически избил нескольких человек в регионах, не полагаясь на волю Провидения (Россия большая, так примерно рассуждали они, кто знает, когда Провидение до нашего уголка доберется).
А в небольшом поселке под Пермью пили пиво – только не смейтесь, но все по БГ – два тракториста. Одного из них звали Васильевич. Второго – Василий, что и закрепило их взаимную симпатию.
- Слушай, Вась, - сказал Васильевич – а давай тебя в Президенты выдвинем, а? И фамилия у тебя – что надо – говорю, все русские будут за тебя с такой-то фамилией. И Машка у тебя – ух! – такая красавица! У нас в Закамье бабы вообще хороши, но уж твоя-то – королева…
Вася икнул и неожиданно для себя согласился. Было похоже, что объявленные срочные выборы будут честными (как раз накануне они доходчиво объясняли это нескольким мужикам с надутыми мордами). И почему бы ему, да еще с такой Машкой – не стать президентом России? Вася не видел причин не попробовать.
Люди вообще, конечно, немного растерялись. Зюганов? Прохоров? Жириновский? Они перебирали все те же пешки и все яснее видели, что – нет. Не пойдет. После таких событий! После того, как самолет Славы Кузнецова шмякнулся на всю правящую верхушку – выбирать этих? Предать Кузнецова казалось немыслимым даже самым отъявленным циникам и атеистам.
Когда к Явлинскому нерешительно подошли с вопросом – будет ли он баллотироваться, Григорий Алексеевич торжественно и громко сказал: «Пошли на хуй!» и радостно захлопнул дверь своего особняка.
Поэтому, когда в списке кандидатов появилась новая фамилия, все оживились.
А когда стали подходить к избирательным урнам – каждый в сопровождении пяти-семи наблюдателей и специально обученных собак – вдруг оказалось, что тракторист Васильевич был категорически и неоспоримо прав – ни один русский человек не был в состоянии проигнорировать человека с Васиной фамилией.
Даже сам Чуров, покряхтывая под все увеличивавшимися рогами, на мгновение остолбенел, увидев перед собой листок бюллетеня с ЭТОЙ фамилией. Даже его рука, поднаторевшая в любых изысканных шулерских фокусах, оказалась не в состоянии поставить значок напротив заранее облюбованного другого кандидата…
- Эх! – горестно воскликнул Чуров и сфотографировал смартфоном на память листок с жирной галочкой напротив таких милых российскому человеку слов: «Василий Пупкин».
Так Вася Пупкин стал Президентом.
Ночью, уже приехав в Москву, он все ворочался в непривычно большой постели.
- Маш, - позвал он – чего теперь делать-то? А?
Жена перекинула косу за спину совершенно бабьим жестом, от которого у Пупкина как и всегда, на протяжении двадцати лет, что он знал Машу, счастливо екнуло сердце. Она подошла к кровати (завозилась в ванной, изучая краники и нюхая непредставимое количество кремов и масок) и сказала:
- Ну ты уж постарайся, Вась. Ничего… как-нибудь…
Как ни странно, этот ответ Васю успокоил и даже как-то разнежил, и следующие два часа они с женой ни о чем не думали, а просто любили друг друга. Так началось его Президентство, что сулило России небывало счастливые годы.
Наутро Василий Пупкин позвал жену, чтобы она помогла ему завязать галстук. Жена, поглядывая в Интернет, где была найдена подробная схема, очень старалась.
- Мань, а все-таки? С чего начинать-то? – повторил он свой вчерашний вопрос .
- Ну Ваааась – протянула жена, зубами придерживая узкий конец галстука: - ну Вась, ну ты не знаешь – найди того, кто знает. Делов-то, - добавила она и выплюнула прилипшую к языку нитку.
- А кто знает? Ты как думаешь? – не сдавался Вася.
- Ну… - задумалась Маша. И вспомнила, как десяток лет назад она работала в детском садике ЮКОСа и какие там были полдники.
- Ходорковский знает – сказала она уверенно.
- Значит, выпустить его? – уточнил Вася.
- Обязательно выпустить – твердо сказала жена, которая и вообще-то была добрым и разумным человеком и считала, что в тюрьму надо сажать – если старуху обокрал или по пьяни жену покалечил. А в других случаях – надо еще подумать.
Так все и началось. Михаил Ходорковский (как и Платон Лебедев, и другие люди) вернулся в семью через два дня после инаугурации Васи Пупкина. Он имел с Президентом долгую беседу и после этого они частенько виделись.
Мария Пупкина произвела на мировую общественность именно то впечатление, которое предсказывал тракторист и волхв Васильевич. Она вовремя похвалила платье жены нового американского президента, а к вечеру они уже стали почти что подругами, поскольку приглашенная переводчица очень успешно влилась в компанию первых леди. Обсудив некоторые проблемы выбора белья и покупку туфель для очередного саммита, дамы перешли на извечный женский шепоток, который сам по себе и песенка, и смех. Известно, что Господь улыбается, когда слышит это самозабвенное щебетание.
Так начали налаживаться отношения России и Америки, вслед за чем последовало решительное улучшение международного положения России в целом.
Вася был верен совету Маши – он выбирал для решения проблемы того человека, который знал, как ее решать. К тому же Вася был очень ответственным человеком, поэтому он признавал советы только тех людей, кто мог ему внятно, однозначно и без употребления незнакомых трактористу терминов объяснить – что он, собственно, собирается сделать.
И как-то все получалось. То ли давно пора было наводить порядок, и от этого процесс так шустро пошел, то ли помогал кто... Васе иногда казалось, что кто-то помогает.
Вася не то, чтобы был против коррупции – он просто ее не понимал. Зарплата Президента его более чем устраивала, к тому же он твердо знал, что он – отличный, опытный тракторист. Профессия эта в стране востребована, так что – не получись с президентством, вернется к трактору. Эта мысль вселяла в Васю приятную уверенность в собственном будущем. К слову, в отличие от Васиных предшественников, которые и во власть-то пошли потому, что не добились успеха в выбранной профессии. Им возвращаться было особенно некуда…
Так что коррупция, не поддерживаемая сверху, потихоньку пошла на нет. К тому же вслед за выборами Васи в регионах прошли – просто валом прокатились – другие выборы. На роли мэров и губернаторов были выбраны люди, зачастую не имевшие никакого представления об управлении. А впрочем, управлять городами и областями у них получалось ничуть не хуже, чем у предыдущих. Видимо, несложно было управлять не хуже тех.
Конечно, вводились странные нововведения, но приживались только некоторые, большинство увядали сами собой. Например, к большой радости Маши Пупкиной, не прижились публичные телесные наказания, сгоряча введенные в Свердловской, Ростовской и Белгородской областях. Не прижились и не распространились. Однако продемонстрированные в прямом эфире публичные порки нескольких ответственных лиц очень помогли в утихомиривании коррупции повсеместно. Прыщ на багрово-красной заднице ректора одного из университетов, бравшего взятки на всех этапах учебного процесса, надолго запомнился стране и даже снился периодически злостным взяточникам, резко снижая ставки за услуги.
Однажды утром к иконе Святой Божьей Матери подошли три девушки в длинных юбках и платочках.
- Спасибо! – прошелестели они невпопад. Посетители Храма слегка напряглись, узнав выпущенных накануне из тюрьмы Пусси Риотов.
И поэтому все услышали, как мягко ответила Богородица:
- На здоровье, деточки, мне не сложно…
После чего икона ласково подмигнула и мироточила еще неделю.
Девушки же после этого отошли от музыкального творчества, но много похорошели, и каждая родила еще по три сына, количество же дочерей у экс-Пусси Райот разнилось.
Сколково, как только им перестал интересоваться низкорослый любитель твиттера, оказалось вполне разумным проектом. Уже через пару месяцев были выданы первые разработки, которые легли в основу ухода российской экономики от чистой ресурсоориентированности. А дальше – понеслось. В Россию начали возвращаться уехавшие в свое время ученые – и каждый на радостях, убедившись, что в этот раз все иначе, и никто их не лишает ни денег, ни свободы – выдавал накопленные за жизнь перспективные идеи, которыми было как-то жалко делиться в других государствах.
Вася Пупкин, в силу привычки тракториста смотреть на землю, не стал решать глобальные проблемы типа счастья человечества. Он брался за решение маленьких конкретных задачек – и оказалось, что именно это ведет к счастью и процветанию – намного в большей степени, чем огромные замахи, с которыми так хорошо была знакома страна. Ну не сразу, медленно, сложно – но очевидно становилось лучше.
Вася Пупкин, законный Президент России, стоял у окна отеля в Барселоне, куда он прилетел на очередной саммит. Маша, только что вернувшаяся с обзорной экскурсии, быстро подошла к нему, заметив тревожные признаки душевного разлада у супруга.
- Васюнь, ты чего? – спросила она, и нежно обняла его со спины.
- Знаешь, Мань, домой хочется… - ответил Президент – ну или не домой, а так… пожить спокойно…
Разумеется, Вася был обычным человеком, наделенным душою. Поэтому власть очень быстро утомила его. Теперь, когда с Россией все было более-менее в порядке, он мог спокойно мечтать о диване, телевизоре и парочке бутылок пивка с давним другом Васильевичем.
Это только некоторых людей власть и деньги покоряют себе и подчиняют своему безжалостному потоку навсегда. Нормальный же мужик, тем более, с такой женой, как Маша Пупкина, от этого надежно защищен.
- Ну что ты, Васенька, - погладила мужа по широкой спине жена – до выборов-то всего-ничего осталось… А там поедем к себе.
Потом она вдруг немного покраснела, замялась и неловко – потому что крайне редко просила у мужа подарки, - сказала:
- Вась, а как ты думаешь, мы не сможем купить себе квартирку?
- В Перми? – удивился Вася.
- Нет, робко и совсем тихо сказала Маша – здесь в Барселоне… Уж очень мне хочется здесь пожить… ну потом… на пенсии… Очень город хороший.
Вася притянул к себе жену, обнял ее покрепче и задумался:
- А что, Мань, наверное, сможем. Если президентских не хватит, можно и трактор продать – нафиг он теперь нужен?
Так и случилось. На следующих выборах к власти пришел умный и опытный человек. Именем Васи Пупкина назвали улицы в Москве и Перми. Именем Вячеслава Кузнецова были названы площади и улицы в Москве, Астрахани, Иркутске, Улан-Удэ и еще пяти-шести городах.
Вася и Маша часто наведывались под Пермь, навещали тракториста Васильевича, вышедшего на пенсию, и любимого сына, который теперь отвечал за опытное хозяйство и никуда из Перми уезжать не захотел. А вот дочери разлетелись – одна вышла замуж за высоченного рыжеватого шведа и теперь жила к северу от Стокгольма. Она занималась проблемами скандинавской мифологии, приобретая известность как лингвист, филолог и историк. Вторая же увлеклась японскими духовными практиками, поехала на экскурсию по Японии, и по приезде сообщила родителям, что хочет жить именно там, неподалеку от горы Кураяма, потому что там – ее место. Родители повздыхали, немного помогли материально и отпустили младшенькую к Кураяме. Там она вышла замуж за украинца, которого посетила та же блажь – жить в Японии - и они основали международную школу, быстро ставшую популярной везде, кроме Японии, разумеется.
Василий, и особенно Мария Пупкина всегда были популярны в Каталонии, поэтому их желание приобрести квартиру в Барселоне было воспринято с искренней радостью. Они живут на пенсию, иногда читают лекции по международному политическому процессу, а когда гуляют по бульвару Рамбла, количество желающих сфотографироваться с ними – огромно. Так что, весело подбадривают они друг друга, если что – можно будет заработать на жизнь «живыми статуями». Но пока что не требуется, и так все хорошо, да и дети с каждым годом все больше подкидывают.
Глядя на Россию сверху и издалека, Слава Кузнецов удовлетворенно вздохнул: «Вот же, как все хорошо получилось…»
- Конечно, хорошо – улыбнулся проходивший мимо Иисус Христос и потрепал Славу по бритому по армейской привычке затылку.
Комментариев нет:
Отправить комментарий