пакетик чая

Вчера пошла в супермаркет Виктория. Вообще-то, Перекресток мне ближе, но в Виктории продается белорусская сгущенка. А я хочу вам сказать, что белорусская сгущенка – это совсем, совсем другое дело.

Поэтому пошла в Викторию. Через двор – квадратом стоят обычные семнадцатиэтажки.

И когда я мысленно перебирала в голове список всего, что можно к сгущенке докупить, меня что-то легко ударило по плечу. Оказалось – пакетик чая. Сухой, в яркой упаковочке из фольги. Совершенно обычный. Стукнул легонько по плечу и отлетел на засыхающую декоративную капусту, которой жильцы украсили свой двор.

Я шла и думала: кто и зачем будет выбрасывать пакетик чая.

Представилось так: они всегда спорили из-за этого последнего пакетика. Это была одна из игр их молодой семьи. Если оставался последний пакетик чая в пачке, то каждый пытался схватить его для себя. Он часто выигрывал, но смеялся всегда, даже в случае, если она успевала первой. Она же иногда забывала, что это игра, и сердилась. Ей казалось, что в этом неуступании последнего пакетика кроется его пренебрежение к ее женским правам. Однажды они даже поссорились из-за этого. На следующий вечер она обнаружила треугольный знак с туфелькой, прилепленный к пачке чая. Он не поленился, заехал в автомагазин или на заправку и купил. 

Знак потом куда-то подевался, а в борьбу за последний пакетик вступили дети. Они могли ужинать в разное время, но всегда, всегда вечером пили чай вместе. И когда пачка подходила к концу, то все старались подгадать так, чтобы получить последний пакетик. Иногда (накануне экзаменов, например, или после неприятностей на работе) семья аккуратно подыгрывала: вдруг кто-то вспоминал о срочном звонке по делу или выходил из кухни за книжкой, чтобы что-то показать. И тогда волшебный пакетик доставался тому, кому надо.

Я представляю себе женщину, которая стоит в непривычно тихой кухне. В доме везде наведен порядок и пахнет пустотой. Она смотрит на последний пакетик чая в пачке и думает, что теперь он всегда будет доставаться ей. Она берет его, не снимая яркой фольги, и выбрасывает в окно. И он летит как некий экзотический лепесток, через запад на восток, через север, через юг, возвращается, сделав круг, легонько бьет по плечу женщину, идущую в супермаркет за белорусской сгущенкой, и падает под окно на подмерзшую декоративную капусту.

В этот момент наваждение рассеивается, все оказывается дурным сном, на кухню входит муж, смеется и говорит, что визита рассерженного дворника не избежать. Дворники почему-то всегда знают, откуда под окном берется мусор.

Я шла обратно, с двумя пакетами еды (и банкой сгущенки) и вдруг увидела, что вдоль дома, над капустой опять летит пакетик чая. Я остановилась и стала искать источник безобразия. И увидела: примерно на пятом этаже, на подоконнике сидели два мальчишки. Одному лет шесть, второй года на два помладше. Старший поднялся и бросил еще один пакетик в приоткрытую форточку. И они оба смотрели, как летит их самолетик между ветками рябины, как его подхватывает ветер, и он несется - маленький, но отважный – через запад, на восток… Мальчишки хохотали за окном.  Представляю себе, как удивится мама, обнаружив, что ее запасы чая в прямом смысле слова улетучились. Наверное, они потом долго будут вспоминать это, как семейный анекдот: «А помнишь, эти негодяи выкинули чай в окно?». Я улыбнулась и на всякий случай заглянула в пакет: нет, не забыла, молодец. У меня в сумке лежала большая коробка чая с сотней пакетиков в яркой упаковочке из фольги.