а еще можно так

Сегодня думала о том, что иногда мы расстраиваемся, потому что какая-то часть мира или мир в целом нам не нравится. Ну по какой-то причине не совпадает с нашими ожиданиями.


И вспомнила, что в сложный период жизни пробовала практиковать забавный способ.


Ведь то, как мы к чему-то относимся - это только то, как мы выбрали к этому относиться. И не более. Это отражает взаимодействие реальной действительности и нашено представления о том, какая она должна быть.

И можно попробовать сделать так.


Подумать: "А как я бы хотел относиться к этому факту или аспекту жизни?" Вот не думать о том, каким должен быть партнер или зарплата или пассажиры в транспорте или современные юбки. А только о том, как я бы хотел в идеале к этому относиться.


Например, "Я бы хотел, чтобы сам факт существования этого человека наполнял меня радостью и гордостью" или "Я бы хотела наслаждаться всеми этими прическами и пирсингом, и юбками и веселиться от того, какие они есть" или "Я бы хотела радоваться деньгам в своем кошельке".

И дальше попробовать просто - хотя бы недолго - относиться к этому именно так. Невзирая на то, что жена - стерва, денег в кошельке не хватит даже на корм канарейке, а кольцо в носу приличествует буйволу, а не хрупкой девушке в мини-юбке.


Изменить только отношение. Не мир. И не искать объективных причин, а просто попробовать испытывать именно то, что хотелось бы чувствовать. Но ничего не придумывать, просто ощущать.

Это очень странно работает... Но работает.


И здесь есть еще нюанс. Можно попробовать найти новые, неожиданные точки опоры, поменять вектор отношения. Просто, как игра.

Как еще я могу к этому относиться? Как к этому мог бы отнестись человек совершенно другого типа? Там, где один видит трагедию расставания, другой - радость свободы. Один - тяжелое испытание, другой - полезнейший опыт. Ответить на вопрос: "Что еще мне это дает?" Всегда есть что-то еще - осознание собственной силы, возможность проявить новые качества, спавшие до сих пор, переход на другой уровень взрослости.
 

Ну и так далее. По-моему, Марго когда-то советовала в ситуации, которая вызывает сильные эмоции, все равно какого знака, искать не менее пяти разных углов, точек зрения... И только после этого можно начать что-то понимать.

И, может быть не совсем кстати, но почему-то вспомнился рассказ Ошо. К нему пришел мужчина, который жаловался на то, что его жена пилит и ругает его непрерывно на протяжении многих лет. Ошо спросил этого бедолагу - а как он сам относится к жене? Тот немедленно погряз в жалобах и ругани. Ошо посоветовал ему купить жене цветы и поцеловать ее - сразу, как только придет домой, как если она все еще была той прелестной девушкой, на которой он когда-то так хотел жениться. Мужчина набрался храбрости и так и сделал. Поцелованная жена упала в обморок от удивления. А потом у них все стало совершенно иначе...

Очень полезно иногда переломить сложившийся стереотип поведения, вдруг стать другим, неожиданным. А если это все равно стоит сделать,то ведь можно стать таким, каким ты был бы при самом лучшем раскладе...

И еще очень здорово иногда представлять себе твою жизнь, твой день, твой мир (ведь каждый из нас живет в своем мире) - как если бы он был милым небольшим животным - собакой, если ты любишь собак, или кошкой или енотом... Но обязательно милым, дружелюбным и любящим тебя от всей души. И мысленно погладить эту зверюшку, со всей своей благодарностью и любовью - всегда ведь есть хоть что-то хорошее.

Или, если фантазии на зверушку не хватает, просто каждый вечер не лениться и выписывать несколько поводов сказать жизни "спасибо". Ну не знаю. Я люблю засыпать под шум дождя. Стало прохладно и я могу надеть новую куртку. В парке я видела настоящую живую сову, она пролетела совсем близко. Я наконец заплатила долг за школу. Был хороший разговор и мы долго смеялись. Очень вкусный обед.

Я даже не знаю, с чего я принялась вспоминать все эти простенькие практики. Но уж раз пришло в голову это записать, пусть будет. Может, пригодится.

Нам ждать перемен?

Или вот такой пример: мама Джона Руэла Толкиена умерла совсем молодой. Джону тогда было что-то лет 12 и у него еще был младший брат. Толкиен говорил, что его мать фактически убили родственники. Дело было в том, что, оставшись совсем молоденькой вдовой с двумя сыновьями, практически без средств, Мейбл Толкиен в какой-то момент перешла в католичество. Чем-то зацепила ее эта живая и эмоциональная ветвь христианства, и, наверное, давала утешение большее, чем сухое и строгое англиканство. И все родственники тут же - раз! - и отвернулись от нее. Не фиг, мол. Мейбл все равно дала детям прекрасное образование, привила им любовь к языкам, да и вообще растила их как могла внимательно, хорошо и в любви. И умерла совсем молодой. 

Разумеется, Джон Руэл не мог не стать католиком при таком раскладе. И когда его невеста, по его настоянию, перешла в католицизм, ее вообще домовладелец -- протестант - выгнал на улицу, а родные и друзья мгновенно с ней разругались.

Интересно, люди уже чуть более 2000 лет (ну ладно, на начало 20 века - около 19 веков) - стараются думать о Боге, читают правильные молитвы. Отче наш, все дела. И все равно - такая жестокость, такое абсолютное бездушие. То есть, формальная сторона дела им важнее, чем его душа, его сущность.

Что, собственно, и сейчас наблюдаем. Я не знаю ни одного верующего человека, который сказал бы, что его лично оскорбили Пусси Райот. Вера в Бога, когда она глубокая и настоящая, вообще не может быть оскорблена в принципе. Потому что это как любовь - очень глубоко, очень интимно и никого не касается. Был обижен только один человек, который по странному совпадению, стал президентом РФ. И первое лицо церкви быстро изогнулся в удобную позицию. Ну или сам старый хрыч не слишком верит в Бога и от этого ему так важна внешняя, событийная пристойность.

Если домик ветхий, то ветру на него лучше не дуть (как мы знаем из сказки о трех поросятах). Замку-твердыне никакой шторм не страшен. Отчего-то истерика, устроенная церковными властями, больше напоминала сказку о дующем на домик из соломы волке. 

И я вот думаю - неужели две тысячи лет в вере (не будем говорить о других традициях и религиях, только о христианстве, которое в основе своей все говорит правильно - не убий и далее по тексту...) - неужели за две тысячи лет бормотания Отче наш - люди не стали ни умнее, ни человечнее, ни лучше? Неужели они так и не поняли, о чем им тогда говорил Христос, перед тем, как его распяли? (Я ни разу не претендую на то, что все понимаю правильно, но некоторые истины вроде бы достаточно однозначны).

Есть такие женщины и мужчины, с сильной предрасположенностью к увеличению веса. Этим людям приходится делать все то, что другие делают, чтобы похудеть - ходить в спортзал, бегать по утрам, соблюдать диету и пр. - только чтобы удержать вес, только чтобы не толстеть. Неужели стремление ко злу, эгоистичности, внешним приличиям в противовес внутреннему чувству Бога и Любви - настолько сильно, что эти столетия в вере привели только к тому, что мы не стали заметно хуже?

Или что-то у них там не работает, как задумано?

Или просто правы буддисты, считающие - что ничего страшного, просто каждый человек должен прожить какое-то количество жизней, прежде, чем что-то до него дойдет. Очень люблю фразу мальчика из рассказа Сэлинджера - он говорит о сестре, которая не любит и скоро случайно убьет его: "Она просто прожила слишком мало жизней"...

Интересно, сколько еще жизней нужно прожить патриарху, прежде, чем он поймет сравнительную ценность побрякушек и души человека? И вот эта его настоящая жизнь - она куда его ведет по Пути - вверх или вниз?

Вообще очень жалко, что затвердив слова молитв, очень часто люди - и именно воцерквленные люди - не дают себе труда войти мыслью и душой в их смысл и понять - о чем это на самом деле.

Мне кажется, что иной раз только приближающийся к вере человек становится ближе к ее сути - просто в силу того, что для него это все незатверженно, ново... А значит, для многих церковь становится не порталом к иной, лучшей жизни, а наоборот, барьером.

Возможно, это потому что РПЦ сильно пострадала во время революции, войны, периода атеизма. Или с самого начала там что-то построили не так.

Но впрочем, как показывают примеры с мамой и невестой Толкиена, душевная тупость, приверженность внешнему, а не внутреннему смыслу, ревность к другим ветвям религии и прочая человеческая (в плохом смысле слова "человек") глупость свойственны протестантизму и англиканству. А недавние выступления в Мадриде против приезда Папы Римского (слишком много помпы, денег, идиотических всяких мероприятий) - показывают, что такое может быть и в католичестве.

А фанатики, убивающие людей во всем мире во имя ислама, хотя в Коране нет ни единой буквы об этом?

А преследования монахов Тибета и их ответные самосожжения?

Все-таки, дело не в религии, дело в людях. Неужели люди все же не становятся лучше, что бы с ними ни делали? И что можно сделать? Просто ждать, пока мы все проживем достаточно много жизней? Но - за прошедшие тысячи лет - стали ли мы лучше?

А может быть, все человечество с его страстями и глупостями - это просто застывшая в коконе гусеница? И будет какой-то качественный скачок, когда мы как раскроем крылья, как полетим... Вот было бы здорово... Хотя, конечно, это стало бы концом земной жизни, как мы ее понимаем. Может быть, все наши полеты в космос - это только предчувстие будущего Огромного Полета? Была хорошая книжка Артура Кларка "Конец детства" - именно о таком качественном преображении человечества и о том, как себя ощущали люди предыдущего поколения, когда они были сброшены своими детьми наподобие отслужившей шелухи старого кокона...

Хотя, конечно, по большому счету не стоит волноваться о человечестве, лучше заняться собой.

Промискуитет - великое духовное будущее человечества?

Читала сегодня утром о Жан-Поль Сартре и Симоне де Бовуар. Как они встретились, поняли, что созданы друг для друга и решили заключить современный союз – без брака, без обязательств, основанный только на взаимной любви и общих философских воззрениях. Блеск ума, дискуссии и споры и никаких буржуазных пережитков (к которым были отнесены и дети).

Сначала из этого получилась какая-то нечеловеческая каша. Уже через пару лет у Симоны появляются две любовницы, одну из которых – Ольгу Казакевич – она вводит в их семейный круг. После чего Ольга становится любовницей и Сартра тоже, он увлекается, даже хочет жениться. Но Ольга верна то ли Симоне (духовно верна, я имею в виду, для них только это и имело значение), то ли их общей жизненной философии. Поэтому Сартр приближает к себе ее сестру Ванду, а Ольга выходит за ученика Сартра и любовника Симоны Жака-Лорана Боста. Как будто этого им кажется мало, и в компанию входит еще и Бьянка Бьененфелд. Тут уже никто не разбирается, кто кому кто – жена, любовник и все такое – весь этот клубок участники называют «семьей». 

«Ад – это другие люди». Жан-Поль Сартр, «За запертой дверью».

"Семью" разбивает Вторая мировая война. Сохраняется только любовь Сартра и Симоны. Но после войны они не изменяют своим принципам – все более молодые любовницы у него, все более молодые любовники и любовницы у нее.  Но у каждого – по одному зараз, и каждая связь длится довольно долго – в общем, все как у людей. Буржуазные предрассудки их как будто слегка догнали, Симона даже живет вместе со своим приятелем в одном доме лет шесть, а связь с предыдущим длится около 15 лет. К старости каждый из них удочеряет по любовнице.

Так вот и жили, книги писали, а ближе к старости и смерти становились все ближе, все роднее, и все эти девочки-мальчики потеряли былое значение перед лицом одной большой взаимной любви, которую они так странно, так неряшливо и небрежно несли через всю свою жизнь.

И я вот думаю. Вот женщина спит с мужчиной. А он спит еще с пятью женщинами – ну не одновременно, а как-нибудь не очень разбросанно по времени. Да и у женщины могли быть другие мужчины. И получается, что она – в момент близости с ним – каким-то образом сообщается и с теми пятью женщинами. А он, в свою очередь – с теми мужчинами, которые были у нее. Каждый же из этих мужчин и женщин тоже имел или имеет свои связи. И таким образом получается единая сеть из любовников.

Помните правило пяти рукопожатий? Не знаю, сколько в среднем контактов, но можно предположить, что тоже конечное число – вот также связывает воедино всех людей, когда-либо занимавшихся сексом. То есть – я вот с ним, он с нею… а так контактов через семь-десять будет на другом конце цепочки американский президент или вождь африканского племени…

Можно отнестись к этому с нормальной человеческой брезгливостью. Мы говорили не так давно, что иногда требование супружеской верности связано не с чувством собственности или властной, не желающей делиться, любовью-страстью – а именно с нежеланием входить в эту единую мировую любовную сеть. Просто из гигиенических соображений. Тем более, что – как будто природе все-таки необходим какой-то регулятор – как только научились лечить сифилис, на Земле появился СПИД,

Можно, наоборот, воспринять это тайное и неочевидное сообщество как … не могу подобрать слово – как единую оболочку Любви вокруг земного шара и его окрестностей. Так описывал это великий американский писатель Роберт Хайнлайн. Он известен в первую очередь великолепными произведениями в жанре научной фантастики. Но есть у него и несколько романов, которые только с натяжкой можно назвать фантастическими и сильнейший из них – Чужак в чужой стране.

Потрясающая и очень странная история о втором пришествии. Среди многих неприемлемых для обыденного сознания идей там очень красиво и убедительно описывается идея всеобщей любви и нежности, которую чувствуют все члены сообщества. Для них нормально и естественно выражать свою любовь в формате человеческого секса в любых комбинациях и порядках – любовь есть любовь, и ничего стыдного или неестественного в ней нет и быть не может. Когда вновь пришедшего Сына Божьего зверски распинает толпа (а как иначе? Они всегда это делают…) , последователи по его собственному распоряжению готовят и съедают его остатки. Хайнлайн был мастером надавать по мозгам любым человеческим установкам и предрассудкам и не боялся разрушать то, что кажется неоспоримо и единственно правильным – просто потому что это так.  

Думала об этом, думала. Ни к чему не пришла. Может, они и правы – Симона де Бовуар и Сартр, и Хайнлайн с ними, да и многие другие, считающие, что ни к чему всякие ограничения свободы в любви. Что всякая верность, уж не говоря о браке, есть по сути придуманная, никому не нужная и не свойственная человеку удавка. Другое дело, что пока что не получается достичь той абсолютной душевной связи, какая была у героев Хайнлайна. Да и, если вчитаться в книги де Бовуар и Сартра – нет в них радости. Свободы они добились, а счастья – нет. Но разве можно сказать, что счастье – это мелкобуржуазная ценность?

Возможно, человечество пока просто не научилось этому. Или не поняло чего-то важного. Может быть, когда оно поймет, все станет совершенно иначе. Может быть.

«Любимая, десять лет знакомства с тобой были самыми счастливыми годами в моей жизни. Ты самая прекрасная, самая умная и самая страстная. Ты не только вся моя жизнь, ты моя гордость». Жан-Поль Сартр Симоне де Бовуар, конец 30-х гг.

Драконы: дрессировка и содержание в домашних условиях

Именно сейчас не злись.

Второй Принцип Рэйки

Ночью Валерий превратился в дракона. Он летал в темном небе, цепляясь крыльями за провода, и извергал языки пламени, которые смешно щекотали его рот. И вдруг прямо между собой и звездами Валерий увидел связку воздушных шариков – таких детских, небольших, разноцветных. Он хотел подлететь поближе, но вдруг увидел – нет, не увидел, понял, так точно, как это бывает только в самых крепких снах, что каждый из этих шариков – это кусочек его жизни.

Вот этот синий шарик – это дача, где сейчас живут родители и пес Шарик (Щенка хотели назвать Джимом, а он как-то сам собой стал Шариком). Вот этот зеленый – это жена Катерина. Этот фиолетовый – дом Валерия с занавесками на кухне и прекрасным диваном. Этот розовенький, как ни странно – работа (и кабинет с картой мира на стене, и стол, заваленный бумагами, и даже командировки – все почему-то стало небольшим розовым шариком). А вот тот, желтый… нет, даже золотой… Валерий-дракон зажмурился и покрепче закрыл рот – чтобы не дай Бог не пыхнуть огнем в ту сторону – это был сын. Долгожданный, вымоленный у судьбы сын. У них с Катей что-то долго не получалось, а вот сейчас…

Когда Валерия спрашивали, кого они ждут, он всегда отвечал: «Ну сына же, а кого еще-то?»

Очень хотелось мальчика. Представлялось, как они пойдут вместе в лес, и собака Шарик будет деловито бежать рядом. Или как Валерий будет учить сына ездить на велосипеде, и у мальчика все сразу получится. Или что турник можно сделать и непременно на балконе. Чтобы были аэробные нагрузки, и укреплялось маленькое сердечко, качающее его, Валерия, кровь.

Дракон кувырнулся в воздухе и проснулся.

Оказалось, что жена опять вскочила первая и ушла в душ. Валерия всегда это раздражало: он любил заходить в прохладную ванную, и чтобы занавеска была сухая. Но жене нужно было уходить на сорок минут раньше, и она вечно запрыгивала в душ первой. Валерий подошел к двери и громко постучал

- Сейчас-сейчас, -виновато отозвалась жена. Почему-то уже пару недель у нее все время был виноватый и растерянный голос. Если бы не шестимесячная беременность, Валерий бы последил, проверил, почему это она все старается задержаться на работе, а приходит – и сразу ложится спать. Иной раз Валерию казалось, что она и от ужина отказывается специально, чтобы меньше времени проводить с ним, чтобы не встречаться глазами…

- Ну давай уже! Хватит там намываться! Сколько можно?! – рявкнул Валерий.

И вдруг увидел огромную тень, пролетевшую мимо окна. Он подбежал к окну, спугнув сидевшую на подоконнике кошку Алевтину, и выглянул во двор.

- Что там, Валерка? – спросила жена, с мокрых волос которой еще капали невытертые душевые капли. Жена теперь сушила голову в комнате, прилаживая фен к телевизионной розетке. Ей было неудобно, но Валерий торопил ее освободить ванную комнату, вот она и старалась.

Жена была смешная, в зеленом халатике с ромбиками и полосками. Живот уже заметно торчал.

- Да нет, - ответил Валерий – показалось. Ему не хотелось отходить от окна, как если бы за ним действительно притаился дракон, который может пыхнуть огнем на зеленый шарик с мокрыми волосами.

- Бог ты мой, - пронеслась в голове смешная мысль: - я, взрослый человек, начинаю утро с того, что защищаю беременную жену от дракона своим телом! Валерий развеселился и пошел варить кофе.

На работе все катилось, все двигалось. Валерий поговорил с двумя младшими менеджерами. Одного похвалил и пообещал карьерный рост, со вторым был строг.

Он успел просмотреть презентацию, подготовленную смежным отделом, и даже сделал пару слайдов со своим комментарием. Потом решил почитать почту и обнаружил, что зарубежные партнеры, переписка с которыми длилась уже несколько недель, опять прислали какую-то … ну … фигню. Валерий уже все им разжевал, все объяснил и чуть ли не надиктовал текст их ответного письма в последнем телефонном разговоре – но они все гнули свою линию, все что-то не то и совершенно не о том говорили.

Валерий убедился, что в комнате нет женщин, и позволил себе немного поговорить с экраном компьютера на своем мужском языке. Это его почему-то не успокоило, а даже еще больше разгневало – и повторив пару раз «ну идиоты, ну придурки нах» он решил съездить в техцентр. Переслал письмо своему шефу с комментарием: «Сам решай, что с этим делать» и поехал. Когда он подходил к лифту, ему послышалось страшное драконье курлыканье за огромным окном офиса, но он решил не смотреть.

Накануне случилась идиотская история. Валерий притормозил перед зеброй, пропуская бабушку. Бабушка благодарственно кивала головой (в платочке, как положено) и старалась перейти дорогу побыстрее. Но у нее не очень получалось, мешала то ли палочка, то ли старость – с виду бабульке было не меньше ста лет. И вдруг Валерий увидел, что сзади, по левому ряду мчит один из этих мудаков-стритрейсеров с дикой скоростью. Бабка явно торопилась прямо под колеса черной Мазды. Маздюк ее то ли не видел, то ли уже все равно не хотел тормозить. Да и не успел бы. Валерий крякнул от досады на собственную героическую дурость и резко подал влево, оттолкнув маздюка на кусты. Бабка охнула. Маздюк оказался крошечным почти подростком, такого и бить-то было противно. Поэтому Валерий начал орать на бабку, выливая на нее испуг и ярость: «Дура набитая! Лень тебе сто метров до светофора пройти! Куда торопишься, идиотка, на Евровидение что ли, за призом? А посмотреть на левый ряд – голова старая, бестолковая, не подсказывает?!» И так далее.

Старушка внимательно выслушала Валерия и сказала задумчиво: «Ну вот что с тобой таким злым делать? Злой-то злой, а жизнь-то мне спас?» Отчего-то казалось, что бабка действительно решает сложную задачу, она даже прикусила кончик языка от размышлений.  А потом сказала: «Ладно, ГАИ сейчас дождемся, я им все скажу, как было. А потом ты, знаешь, спать ступай. И сон свой запомни. Там посмотрим…» На удивление ГИБДД (которое старушка упорно называла ГАИ, не желая переучиваться) приехало моментально, все составили как нужно, все страховки были на местах и утром Валерий отвез машину в техцентр. Забирать ее обратно было еще рано, но он решил проверить, как там и что.

Ночью ему как раз снился сон про дракона. Поди не запомни, когда этот дракон теперь то и дело пролетает мимо окна. Валерий поежился, и решил на небо не смотреть, а в отпуск поехать куда-нибудь в местечко поспокойнее, подлечить нервы. Тут же он вспомнил, что ближайший отпуск будет брать, когда родится сын, чтобы помочь жене в первые недели – а значит, никакой поездки к морю не случится. Еще больше расстроился, нагло посмотрел на небо и явственно увидел торчащий из-за облака драконий хвост. Хвост, впрочем, выглядел не страшно, и тут же спрятался.

Валерий сел в метро, благо народу было немного. Закрыл глаза и еще раз вспомнил, какой сегодня был незадачливый день. И мокрая, распаренная ванная, и виноватый голос жены, ушедшей сегодня на работу с невысушенной головой, и идиоты, не сумевшие написать именно то, что Валерий ждал от них. И разбитая машина – хоть и по страховке, а все равно жаль.

На словах «Осторожно, двери закрываются» Валерий вдруг заснул и увидел, как летит в небо связка разноцветных шариков и как огненно дует на них дракон – вот лопнул и повис трогательной тряпочкой розовый, вот и фиолетовый потянулся к земле оплавленным комочком, с негромким хлопком лопнул синий…

И тут Валерий неимоверным усилием дотянулся до дракона из своего вагона метро и дернул его за хвост со всей силы – потому что он не мог позволить дышать пламенем на единственный оставшийся в связке золотой шар. Дракон взвыл, и Валерий ощутил радостную животную ярость – он был готов сейчас свернуть шею этой китайской разноцветной курице, этой, как ни крути, выдумке. Валерий открыл глаза и увидел вчерашнюю старушку, или, кто их разберет, точно такую же, которая входила в вагон. Стряхивая с себя остатки сна, Валерий встал. Старушка послушно села.

- Первый человек за весь день, который просто делает то, что ему говорят – неожиданно грустно подумал Валерий. Все остальные делали решительно не то – не то говорили, не то писали, не так делали абсолютно все, что делали. И этим Валерия бесили до ужаса.

Старушка подняла глаза и нежно посмотрела на Валерия из-за очков.

- Спасибо! – прошелестела она и стала задумчиво смотреть на свою сумку, как будто прикидывая, достать оттуда вязанье или бесплатную газету. А потом вдруг улыбнулась и сказала Валерию: «Ничего, сынок, судьба-то мудрее нас будет. Все у тебя будет хорошо».

Впрочем, уже через секунду Валерию показалось, что никаких таких слов старушка не говорила, что они ему просто показались. Ну вот такой странный день выдался, с самого утра.

В техцентре механики стояли вокруг новенького Опеля Валерия и молчали. Казалось, что они сейчас положат руки друг другу на плечи и станцуют сиртаки. Это не предвещало ничего хорошего.

- Ну как, - спросил Валерий осторожно, - жить будет?

- Ты понимаешь, ответил один из механиков, - странная вещь. Ты посмотри, какой дефект вала. Если бы ты вчера машину не стукнул, и мы бы крыло не сняли, фиг бы заметили. А набрал бы на трассе скорость километров сто пятьдесят («непременно набрал бы» - подумал Валерий) – и все. Кирдык тебе – и для убедительности он развел руками в стороны, став похожим на темного промасленного ангела в спецовке.

- Ты это, свечку вчерашней бабке поставь, - посоветовал другой ангел с гаечным ключом - Блин, первый раз такое вижу у немецкой машины, как они проглядели.

- Так это дефект металла, не сборки – добавил третий ангел. Он тоже развел руками, и теперь сиртаки казалось просто неизбежным. Перед глазами Валерия на секунду вспыхнула картинка, как он везет жену и крошечного сына на дачу к родителям и набирает скорость на пустой загородной дороге… И как выбегает вместе с собакой Шариком мать за калитку, навстречу голосам соседей… И он понял, что готов станцевать сиртаки вместе с механиками.

 Когда он уже шел к дому, позвонил шеф.

- Валер, ну что, класс, – сказал шеф

- Где класс? – спросил Валерий, которому показалось, что шеф издевается.

- Ну, ты письмо мне сегодня переслал – сказал шеф – ты его читал сам-то?

- Ну читал – мгновенно разозлился Валерий – придурки и есть! Я им, понимаешь, Саш, в прошлый раз же все объяснил, разжевал, а они…

- А ты прочти письмо – сказал начальник серьезным голосом, какой он использовал, когда хотел поставить менеджера на правильное место – ты прочитай сам и подумай немного. А завтра поговорим.

Валерий пришел домой в некотором недоумении и, отдав жене купленное молоко и сметану, полез в рабочую почту. Он прочел письмо раз, потом второй, потом набрал телефон начальника:

- Ну  ни фига себе – сказал Валерий – это же круто, Саш.

- Вот, сказал начальник – а ты ругаешься на них, а они такое дело предлагают. Ты можешь себе представить, как мы можем это раскрутить?

Валерий кивнул, от удивления не подумав, что начальник по телефону кивка не увидит.

- Вот. И, кстати, - добавил подобревший шеф – я предполагаю, кто может взять этот проект на себя. Кто и профессионально готов к такому росту, да и деньги не помешают этому человеку, в связи с увеличением семейства…

Шеф иногда любил такие заковыристые фразы, наверное, в детстве он много раз смотрел Звездные войны.

Валерий вздохнул и улыбнулся. Хотелось обратно на работу, просчитать алгоритм проекта, хотя бы примерно. Но тут позвонила мать.

Пару недель назад Валерий уступил матери, которая была довольно известным биохимиком, и сдал какой-то заковыристый генетический тест. Он считал, что это ни разу ему не нужно, но раз мать хочет поиграть в бабушку уже прямо сейчас, поделать анализы, ну ладно. Они с женой решили порадовать мать-бабушку, предвидя будущие дебаты по поводу воспитания сына и внука. Сейчас же удалось отделаться малой кровью в прямом смысле этого слова

 - Валерочка, - сказала мать – слушай, тут такое дело… - голос у матери был такой, что Валерий отчего-то просто замолчал и стал слушать:

- Ты понимаешь, - говорила мать медленно и как-то очень четко, как будто для иностранца, плохо понимавшего русский язык – мы все проверили, у тебя есть небольшое генетическое отклонение… само по себе ничего страшного, но вот у твоей Катюши это тоже есть, рецессивно, конечно… но …

- Мам, - спросил Валерий – что-то с ребенком?

- Ну, если родится мальчик, то вероятность 70%, что будет … ну… не вполне здоровым…

Мать замолчала. Валерий хотел расспросить ее подробнее, какая болезнь, что за ген, откуда отклонение, но почему-то вместо этого молчал и только неумело заплетал в косичку бахрому уютного золотистого пледа. Цвет пледа напомнил ему шарик из сна, и он подумал, что давешний дракон все-таки добрался до него, пыхнул пламенем, и вот теперь все…

- Но, Валерочка, послушай меня, если будет девочка, то все будет в порядке, понимаешь? Там сто процентов все ок  – говорила в трубке мать.

- Девочка? Какая девочка? – глупо спросил Валерий. Было совершенно непонятно, откуда возьмется девочка вместо его сына, которого Валерий так хорошо мог себе представить и годовалым, и трехлетним, и даже подростком. Что такое девочка, какая она будет, и что с ней делать – у Валерия не было ни единой мысли, ни единой идеи. Какое-то совершенно непонятное будущее всплыло перед ним.

- Валерочка, … - все говорила мать  что-то о том, что Кате надо срочно приехать к ним в клинику, что она ее определит к самому лучшему специалисту, что если все подтвердится, то скорее всего, придется делать прерывание, хорошо, что еще не так поздно, по таким показаниям – можно…

Валерий совершенно не представлял, как он скажет это все жене, а впрочем, он подозревал, что женщины умеют намного лучше справляться с дурными вестями. И все-таки… Пять лет они так хотели, так ждали ребенка и вот тут вдруг…

- Какое прерывание?! – взревел дракон у Валерия в голове, как будто до него только сейчас дошло, о чем идет речь.

Валерий встал, сделал шаг к двери, зачем-то подвинул журнальный столик, взял книгу, лежавшую на нем, но это оказалась книга жены «Здоровые мать и дитя» - в ней по месяцам рассказывалось, как растет ребенок в животе у матери, как развивается, что нужно делать будущим маме и папе…

По вечерам Катя иногда читала Валерию вслух и удивлялась тому, что дитя такое крошечное, всего шесть сантиметров, а у него уже столько всего есть. Или потом, когда ребенок стал больше, она рассказывала ему об их семье, о кошке Алевтине и собаке Шарике. Катя смеялась, что если малыш и не захочет рождаться к ним с Валерием, то они уговорят его прийти к Шарику и Алевтине, потому что лучше животных на свете нигде не было. Как будто сынок мог передумать на полпути.

Валерий аккуратно и нежно положил книжку обратно на столик. Он хотел сделать еще что-нибудь такое же бессмысленное, но не успел, в спальню вошла жена. Она посмотрела на него и сказала:

- Ох, ты чего, заболел?

- Нет, - ответил Валерий, - нет, что ты. Просто тут мама звонила и …

Он замолчал, совершенно не понимая, как ему рассказать красивой Катюшке, с торчащим из-под ромбиков и полосок животом, что ей нужно срочно ехать на обследование, пока еще не поздно сделать… ужасное слово «прерывание» куда-то забылось, и Валерий никак не мог его вспомнить.

- Слушай, - решительно сказала жена, - я уже две недели боюсь тебе сказать. Все выбираю момент, когда ты будешь подобрее, но все никак. Ты меня убьешь, наверное, но … я два раза делала УЗИ, и сама видела на экране – у нас будет дочка.

Жена договорила, выдохнула, на секунду зажмурилась и тут же широко открыла глаза – как будто ждала, что Валерий сейчас бросится собирать ее вещи, или просто вышвырнет ее в окно.

Валерий молчал. Он вспомнил машину с дефектным валом, письмо, обеспечившее ему новый проект, а с ним деньги и перспективы, он вспомнил бабульку и дракона, и золотистый шарик и весь свой безумный день. Слово «прерывание» вспомнилось, как будто и не выскакивало никуда из головы – дурацкое страшное слово, не имевшее к ним больше никакого отношения.

- Иди сюда, Катюш, - сказал Валерий – идите обе сюда сейчас же…

Он подошел к совершенно растерявшейся жене, обнял ее и медленно, как будто читая стихи, или вспоминая сон, шепнул ей на ухо:

- Судьба мудрее нас и все будет хорошо… Я знаю, мне сегодня сказали… одна фея… у нее еще дракон есть…

Они вместе подошли к окну. Катя все цеплялась за руку Валерия, как будто не могла поверить тому, что он не прогнал и не избил ее. На радостях она решила не уточнять про дракона и фею, на всякий случай.

- Ух ты! Смотри!!! – восторженно охнула Катя.

За окном летела связка воздушных шариков. Там был и синий, и зеленый, и розовый, а больше других были огромный золотистый и огненный шарик в форме дракона. Они поднимались в небо, как будто светясь изнутри, медленно осваивая пространство между людьми и звездами.

- Спасибо! – сказал Валерий негромко, отчего-то уверенный, что давешняя старушка сейчас улыбается ему в ответ.

Жизнь была непонятная, непредсказуемая, невозможная, неконтролируемая и неподвластная ни одному его решению… Но это была живая жизнь, и прекраснее ничего не могло быть.

- Правда? – спросил Валерий, сам не зная у кого, и его маленькая дочка согласно пихнула его крошечной пяткой – прямо сквозь живот и халат матери – в ответ.

Один из счастливых дней

Именно сейчас не беспокойся.

Первый Принцип Рэйки

В маршрутке на нее странно смотрел дядечка, сидевший напротив*. Алена скосила глаза вниз: нет, вроде все застегнуто, ничего не торчит, и пятен нет. Но он смотрел и чуть ли даже не прищуривал глаз. Алена в панике подумала: «Наверное, я забыла снять бигудь!!!» Она поднимала волосы на самой макушке, каждое утро накручивая один бигудь на самой высокой точке головы – получалось красиво.

Алена представила себе, как она сидит – дура дурой – с розовым бигудем на голове. В маршрутке. Отчего-то она не решалась провести рукой по голове и проверить свою догадку – казалось, что тогда дядечка напротив зальется демоническим хохотом и басом скажет: «Агааааа!» Что «Ага», было не совсем понятно, но Алена уже была в панике и поэтому за логикой страха особенно не следила.

После семи мучительных минут, когда розовый бигудь, казалось, уже физически жег Аленину макушку, и заметно подпрыгивал на голове при переездах через лежачих полицейских, они подъехали к метро. Алена вылезла из маршрутки, быстро протянула руку к волосам, стукнув себя при этом по лицу пакетом с книгами, и обнаружила, что бигудя нет.

Всю дорогу до работы она приходила в себя после пережитого стресса. И когда по ее ноге проехал тяжеленный чемодан на колесиках, она совершенно успокоилась. Правда, ее тут же немного расстроил молоденький казах, который, увидев ее, подскочил и уступил ей место**. Алена отказалась, потому что ей было уже выходить, но успела подумать, что она либо старая, либо толстая и от этого кажется беременной. Потом она предположила, что она, наверное, кажется молодому симпатичному казаху старой беременной дурой, но тут открылись двери, и она вывалилась навстречу рабочему дню, оставив грусть-тоску в вагоне.

В коридоре она встретила начальника смежного отдела. Он улыбнулся и поздоровался – как показалось Алене, как-то особенно улыбнулся***. Подозрения в том, что что-то не так, усилились, когда ее непосредственная начальница прошла мимо, совершенно не улыбнувшись, и даже не поздоровавшись****.

- Точно, что-то происходит, - подумала Алена. Она представила себе, что утром на планерке топ-менеджеры компании говорили о ней – и наверняка решили, что Алена не справляется. С ужасом Алена вспомнила, что сегодня на планерке должен был быть представитель владельца компании. В ее голове возникла картинка: вот сидят самый главный акционер, а напротив – тот самый отвечающий за страны Восточной Европы представитель.

- Ну что, - спрашивает Самый Главный – как там в Польше? Что в России? Открыли новую линию на заводе в Македонии?

- Ничего, все в порядке – отвечает Вице по Восточной Европе, - все идет в рабочем порядке, вот только в российском офисе сидит одна редкостная идиотка, надо бы ее уволить.

А в Марокко козы лазят по деревьям

Алена успела испугаться, что ее вовсе теперь не возьмут на работу в пределах Восточной Европы и придется ехать куда-нибудь в Марокко. Но в момент, когда она прикидывала, удастся ли сыну выучить французский язык, чтобы она могла отдать его в какую-нибудь приличную школу Марракеша, ее вызвала начальница. Начальница была по-прежнему грустна и задумчива, но смотрела добро, обсудила итоги последнего проекта по бренду, а потом пообещала премию по итогам полугодия.

Алена в некотором смятении вернулась на рабочее место. Но потом мысли об обещанной премии победили, и она некоторое время смотрела цены на отдых в Марокко. Очень хотелось поехать с сыном в Африку, хотя бы на недельку. Вроде бы укладывалась.

В середине рабочего дня Алена не удержалась и опять на секундочку зашла на сайт облюбованного отеля, просто посмотреть. Но тут курсор как-то дернулся*****, и Алена в ужасе подумала, что именно сейчас системный администратор проверяет экраны сотрудников – удаленно смотрит, что именно они делают. И непременно за его спиной стоит ГенДир. Все, обреченно подумала Алена, накрылась премия… Увидели, засекли… Потеряв надежду на отдых в Африке, она вернулась к работе и до конца дня полностью погрузилась в планирование новой BTL кампании.

Был еще один отчаянный момент, когда сын не прислал смс-ку, придя из школы. Алена точно знала время, когда он должен прислать ей улыбочку, а он опоздал и даже не ответил на первый звонок по телефону. Но на второй, уже через две минуты, ответил, сказал, что катался с мальчишками с горки и немножко, но незаметно, сбоку, порвал школьные штаны. На радостях от обретения уже потерянного сыночка, кровиночки, Алена на штаны не рассердилась и обещала вечером зашить или даже и вовсе купить новые. Она пошла в туалет и проверила – нет, седины за те две минуты не появилось. Можно было работать дальше.

Вечером она уже ни о чем не беспокоилась, потому что вышла с работы поздно, народу в метро было полно, а ей еще надо было купить что-то на ужин. Дома все оказалось в порядке, утюг был выключен, плита тоже – Алена часто, подходя к дому, поднимала голову в ожидании страшного дымящегося пятна на месте ее окон – но сегодня ничего не случилось.

Потом она вспомнила, что не звонил Сергей. У них были еще не такие отношения, чтобы он звонил каждый день, они только недавно познакомились на конференции в МГУ. Сергей был хороший. Алена не очень-то ожидала личного счастья, ей казалось, что после тяжелого и больного послеразводного периода она с этой темой закончила. Тем более, что ей уже уступают место в метро, то ли от старости, то ли от толщины. Но Сергей правда был … хороший. Алена даже решила, что она не будет переживать из-за его не-звонка – конечно, у такого славного мужика могут быть свои дела и занятия. Но когда, уже совсем поздно вечером, Алена, наконец, уселась зашивать штаны сына, Сергей все-таки позвонил. Рассказал, что уехал в командировку, рассмешил Алену путевыми впечатлениями, потом они немножко поговорили о том, что обязательно сходят на новый фильм, получивший премию в Каннах – и даже поспорили о том, когда и где он пойдет.

Когда Алена легла спать, она подумала, что все как-то слишком хорошо складывается и, наверное, Сергей попадет в авиакатастрофу на пути домой. Она успела представить себе, как ужасно будет для нее то, что она и узнает об этом не сразу, вообще неизвестно, кто ей сообщит. И что она, наверное, и на похороны не попадет. Когда она мысленно стояла возле церкви на Воробьевых горах и, утирая слезы, вспоминала, как они здесь гуляли после конференции, разъяренный ангел-хранитель дунул Алене на макушку, и она заснула.

Уже начинался сон, где она с сыном и Сергеем ехала в сторону Марокко в кабинке канатной дороги, у сына была дырка на штанах, а на поверхность моря проецировался откуда-то с небес новый фильм – и они все пытались хоть что-то рассмотреть… И тут Алена на секунду вдруг проснулась и очень отчетливо подумала: «Господи, сегодня был такой счастливый день! Спасибо!!!» и тут уже окончательно заснула.

*Дядечка думал: «Черт, пора менять очки, я в этих уже почти ничего не вижу».

**Только накануне они долго говорили с друзьями о том, как нужно себя правильно вести в этом жестоком и недобром городе, и решили стараться быть как можно лучше – уступать место, разговаривать вежливо и все такое.

***Когда Алена стукнула себя пакетом по лицу, она немного испачкала висок. Начальнику смежного отдела она и вообще очень нравилась, а вот такая – растрепанная, бегущая, с маленьким синим пятнышком на виске, нравилась еще больше. Начальник не любил совершенных и ухоженных женщин, у него жена была такая.

****У мужа начальницы ночью болел зуб, она ужасно не выспалась и переживала. К тому же ей пришлось утром записывать его к врачу, и похоже было, что не пойдет.

*****Она случайно задела локтем папку с бумагами, а та чуть –чуть подвинула мышку.

такая вот история

- Пойдите на базу и принесите табурет

- На базе табуретов нет...

- Не философствовать!

Нагибин, Дневник.

Прочла у Нагибина странную историю. В 1942 году, когда немцы занимали огромный кусок России, голодал блокадный Ленинград - в части, где служил Нагибин, начались учения.  "Нас учат отдавать честь перед строем и "оттягивать грудку".

При этом не все еще умели стрелять, строить укрепления и вообще не знали, как себя вести на войне - где бомбы, танки, самолеты...

Учения происходили на центральной площади города, немецкие самолеты прерывали "оттягивание грудки" обстрелами из пулеметов. Марширующие ныряли в лопухи, залегали в канавах, попутно осваивая искусство маскировки... Но их опять строили и выводили.  Нагибин пишет: "Хорошо еще, что на войне глупость взаимна, как вежливость в парикмахерской. Мы каждый день разыгрываем движущуюся мишень на глазах у немецких летчиков, а они никак не догадаются захватить с собой даже фугаску".

Потом выяснилось, что в одной из речей Сталин сказал, что "война продлится еще полгодика-годик". Как раз истекал этот срок и кто-то из военных начальников решил, что пора готовиться к параду победы. Раз вождь сказал...

Впрочем, Парад Победы все-таки случился через три года. 

Такая странная история, и такая русская... 

Немного тишины

«Мне кажется, что должно сделать так: после войны сжать голову руками и думать, долго думать. Если бы человечество так сделало, а не перешло бы спокойнейшим образом к очередным делам, то войн больше не было бы».

Это писал Нагибин в своем Дневнике в феврале 1942 года, на фронте.

И я ловлю здесь отзвук мысли, о которой мы говорили как-то на днях: важно не столько то, что с тобой происходит, а то, что это с тобой делает. И важно это заметить и закрепить в себе, если оно того стоит.

Ведь все, все, что случается – и радость, и боль – как-то меняет человека. И иногда мне кажется, что один из важных смыслов жизни в том, что бы после любой встряски, пусть и незначительной – отдать себе отчет в том, что именно произошло внутри тебя. Почувствовать это, узнать, назвать, запомнить – и тем самым сделать изменение принятым, необратимым – стать чуть умнее, чуть опытнее…

Вообще иногда очень интересно понаблюдать за собой. Вот мимо пролетела бабочка, чуть не задев твой нос – и это отозвалось радостным детским оживлением («Скоро лето! Бабочка – это наверняка к счастью!»). Или ты увидел Скорую помощь у своего подъезда – и тут же подпрыгнула тревога: «Уж не случилось ли что-то?» и не слишком хорошая, но неизбежная мыслишка: «Но только бы не с моими!» Но, конечно, только очень продвинутые люди в состоянии заметить все мимолетные встряски эмоций и настроения.

Если ты прожил какой-то опыт, то надо – по прекрасному совету Нагибина – сесть и какое-то время не забивать его новыми ощущениями, мыслями и делами. А просто осознать – что случилось? Как это изменило меня? Каким я стал?

Вот однажды я заметила, что пережитый опыт может сделать меня старой каргой, ненавидящей весь свет - а может и не сделать. И я сознательно выбрала НЕ быть каргой и продолжать доверять людям. Это был выбор - но сначала нужно было заметить, в какую сторону меня повлекли бешеные эмоции того периода. И по-моему, у меня получилось не стать злыдней и сквалыжницей. Ну, мне так кажется :) 

Заметил - оценил - решил, нужно или не нужно. Было бы замечательно, если бы так можно было поступить с любым событием, с любым изменением... 

Бывает, на наших семинарах кто-то начинает говорить-говорить-говорить – и вот она, искорка, проскочила – что-то живое, что-то важное – а человек замыливает это, теряет в потоке слов. И тогда Мастер останавливает болтовню – вот это очень люблю: «Замолчи. Побудь в этом». И такая наступает прекрасная, полная смысла тишина. В этот момент человек расцветает и становится глубже и прекраснее.

И я понимаю, что нам всем этого не хватает в нашей обычной жизни. Именно умения остановиться, помолчать и побыть в том, что происходит. И тогда что-то важное теряется, улетучивается…

Если замолчать, посмотреть внутрь себя – что ты там увидишь? Сколько там любви и есть ли она вообще? Что важно на самом деле и что неважно? Может быть, ты тратишь полдня на бесплодные переживания из-за совершенно пустякового повода? Чего-то, о чем забудешь завтра? (К слову, мой папа говорил: «Если ты не вспомнишь через три года того, из-за чего сейчас расстраиваешься, то значит и сегодня нет смысла расстраиваться»). Может, ты не заметил чего-то, что стоило заметить – например, что твой ребенок вырос? Что ты потерял? Что приобрел?

Или просто: летит воздушный фонарик и ты смотришь на него – и чувствуешь себя живым, и кто-то улыбается внутри тебя – не нужно загадывать желания, не нужно обсуждать, куда он улетит и где спустится – просто постой, помолчи, послушай, как тихо стало… и как хорошо…

Многие практики предлагают делать «стоп» несколько раз на протяжении дня. Когда ты останавливаешься и тихо-тихо, внимательно слушаешь себя. Это очень полезный опыт, очень сильная практика. Она не требует никаких усилий, никаких умений, ничего. Есть только одно, очень сложное – вспомнить об этом. Мы слишком быстро бежим вперед и теряем в этом беге самих себя – тех прекрасных себя, какими мы могли бы быть, если бы позволили себе принять, усвоить то, что с нами происходит. Жизнь ежедневно дает нам что-то ценное, но мы отбрасываем его и убегаем вперед.

Совершенно по другому поводу тот же Нагибин написал: «Это нужно для душевной гигиены, иначе путаница, из которой не выберешься». Если бы нам научиться самим, да еще и детей научить вот так останавливаться – как чистят зубы пару раз в день – наверное, человечество стало бы совсем-совсем другим…

Позавидуем кенгуру?

Я не очень понимаю, как это происходит. Это, наверное, пятница. Сидишь себе, работаешь, и вдруг в разговоре с коллегой возникает прекрасная мысль: «А жалко, что люди не сумчатые!».

Это у Дарелла где-то было и помню, очень сильно меня впечатлило. Кенгуреныш рождается совершенно крохотным примерно через месяц беременности – в зависимости от вида он может быть чуть побольше-поменьше, но это величина от нескольких миллиметров до пары сантиметров и вес несколько граммов. (Вспомните, взрослые кенгуру – по крайней мере, серые и красные – размером вполне сопоставимы с человеком).

выглядит ужасненько,
но вы дальше читайте!!

Детеныш сам пробирается от места рождения в сумку матери и там крепко-накрепко присасывается к соску, на котором и висит первое время. Ученые предполагали, что мама помогает ребенку добраться до места, но Дарелл утверждал, что сколько он ни наблюдал, мамашка вылизывала то место, где уже прополз кенгуренок, а не то, где он должен был ползти. Так что она просто приводила себя в порядок – а дорогу он должен осилить сам.

Интересно, что у мамы-кенгуру четыре соска и каждый вырабатывает свой вид молока. Кенгуреныш по мере роста переключается с одного на другой. И даже больше – если у самки два разных детеныша, то у нее могут быть два типа молока одновременно. Вот интересно, никогда не знала – а могут ли у нее в сумке сидеть двое разновозрастных кенгуренка? Судя по информации о молоке, могут. Вот смешно!

Залезла проверить в Интернет. А оказывается, все намного интереснее!!! У кенгуру самки – две вагины, две матки и еще третий канал специально, чтобы рожать детенышей! А у самца специальный соответствующий двойной или раздвоенный пенис! Вот какая жизнь интересная у некоторых! (Пишут, что такое устройство свойственно всем сумчатым)

Самка кенгуру обладает свойством делать паузу в беременности – если портится погода или не хватает еды, она каким-то образом затормаживает беременность и эмбрион просто ждет, пока она не попадет в хорошие условия. Поэтому в двух матках кенгуру могут находиться два разновозрастных эмбриона. Потом один начинает расти, а второй терпеливо ждет своей очереди! Офигеть, офигеть , как это устроено!

Альбинос

И я уж не говорю, что они прыгают на 12 метров в длину и на 3 метра в высоту.

Вот так случайно высказанная фраза о том, как люди бы не уходили в декрет, будь они сумчатыми, приводит к совершенно невероятным фантазиям.

Вот были бы люди сумчатыми… Дороги мы бы просто перепрыгивали. Переходы нужны были бы только через самые широкие трассы. Ну или для обременных сумками – своими или с продуктами.

Была бы совершенно другая мода – представляете, сидишь ты на совещании или встрече, а в специальную дырку на пузе выглядывает любопытная головка размером с грецкий орех.

Я уже не говорю о Камасутре – с двойными-то возможностями!

Вот. Вот как после этого работать? Хорошо, что сегодня пятница…

Разных кенгуру очень много. Вот этот - древесный. Их вообще, по-моему, больше сотни видов - от небольших, размером с крысу, до огромных, выше человека...